Интервью замминистра экономического развития — Татьяна Илюшникова

Интервью замминистра экономического развития Татьяна Илюшникова о влиянии санкций и мобилизации на бизнес: «На место нацпроекта по развитию МСП может прийти новая сущность».

Вопреки прогнозам, число предпринимателей и занятых в бизнес-сфере в 2022 году практически не изменилось.

За последний год малые и средние компании перестраивали свои бизнес-процессы на фоне проблем с расчетами, логистикой, высокими кредитными ставками, мобилизацией и релокацией персонала. В интервью «Ведомостям» замминистра экономического развития Татьяна Илюшникова рассказала, почему удалось избежать массовых закрытий бизнеса и резкого падения показателей сектора, а также как государство планирует поддерживать малое и среднее предпринимательство (МСП) после завершения профильного нацпроекта.

— Как прошлогодние санкции, ограничения на поставки комплектующих сказались на развитии сектора МСП?

— Были объективные причины для беспокойства, но тем не менее принципиальных изменений ни по числу МСП, ни по количеству занятых в секторе не произошло. Если оперировать статистикой, то у нас за 2022 г. резкого уменьшения числа субъектов МСП нет. Сектор оказался достаточно стабилен.

Мы как в пандемию, так и в момент санкций старались сразу весь действующий инструментарий донастраивать с учетом специфики ситуации. Если в ковид мы запускали программы поддержки занятости, то в условиях санкций переформатировали меры из нацпроекта МСП. Например, средства, которые были выделены на участие предпринимателей в международных ярмарках и выставках, направили на логистическую субсидию. Дальше производили донастройку базовых кредитных программ, зонтичных поручительств по займам и т. д. У бизнеса в какой-то момент появилась потребность в инвестициях на перестройку логистики, производственных цепочек, закупку оборудования, сырья. Поэтому мы запустили совмещенную программу с ЦБ и Корпорацией МСП, в рамках которой для разных категорий бизнеса доступны кредиты под 2,5 и 4% на инвестиционные цели. В 2022 г. по этой программе заключено 566 кредитных договоров на общую сумму 55 млрд руб., из них выдано 38,3 млрд руб. При этом 58% пришлось на производственный сектор, 32% — на предприятия в сфере транспортировки и хранения и 10% — на гостиничный бизнес. В 2023 г. лимит выдач кредитов по указанной программе увеличен в 2 раза по сравнению с 2022 г. и определен на уровне 100 млрд руб.

«Основной экономический вопрос прошлого года — каким должен быть горизонт планирования — месяц, три или год»
— Какие проблемы больше всего затронули бизнес? В каких сферах?

— Первая проблема, с которой столкнулся бизнес, — это логистика.

Вторая — необходимость выстраивания новых путей оплаты товаров при валютных расчетах. Третья проблема — высокая ключевая ставка. Следствие этих факторов — рост цен на отдельные товары.

Некоторые предприниматели смогли достаточно быстро переориентироваться без дополнительных вливаний, но многим компаниям потребовались серьезные вложения. Какие-то бизнесы, очевидно, испытывали трудности, другие, наоборот, открыли для себя новые перспективы. Например, при уходе ряда брендов одежды из торговых сетей образовалось окно возможностей для местных производителей текстиля. В начале года важно было перенастроить поставки в таких сегментах, как, например, производство косметики, бытовой химии, малотоннажной химии, так как исходное сырье бизнес получал в основном из-за рубежа. Тогда запускались программы поддержки этих отраслей, и мы сразу же включили защитные механизмы в виде таможенных пошлин: где-то обнулили их, где-то, наоборот, подняли. К примеру, пищевая промышленность, общепит почти перестроились.

Бизнес в сфере производства оборудования для общепита, гостиниц, салонов красоты поменял номенклатуру. Компании, которые занимались торговлей бытовой техникой, переориентировались на другие марки. Вообще, основной экономический вопрос прошлого года: каким должен быть горизонт планирования — месяц, три или год? Когда каждые две недели вводятся санкции — один пакет за другим, сложно формировать инвестиционные планы на 3–5 лет.

— Многие предприниматели жалуются на низкий спрос, потому что население стало больше экономить, сберегать. Вы видите такую проблему?

— Если в целом экономика меняется, то и структура спроса корректируется вслед за доходами населения. С одной стороны, население стало сберегать, а с другой — линейка долгосрочных инвестиционных инструментов сокращается, поэтому эти средства направляются на покупки. В любом случае, когда идет структурное изменение базовых условий экономики, бизнес чувствует это на себе и перестраивается. Это естественный процесс. Как, например, было в Европе в разные периоды — с угля переходили на газ, часть шахт закрывалась, а потом их работу разворачивали вновь. Экономический процесс непрерывен: неизбежно появляются новые ниши, а какие-то закрываются. Наша задача — помочь тем, кто хочет переориентироваться.

«Конечно, мобилизация влияет, и ковид влиял, и дистанционная работа влияла».

— Министр обороны Сергей Шойгу сообщал, что 27 000 предпринимателей были мобилизованы. Ваши данные это подтверждают?

— Мы оперируем данными коллег из Минобороны. Когда началась частичная мобилизация, я входила в штаб [вице-премьера] Дмитрия Николаевича Чернышенко по вопросам информирования населения, и тогда большой блок вопросов шел в том числе от предпринимателей. В итоге был принят антикризисный пакет из 15 мер поддержки бизнеса.

У предпринимателей возникало много вопросов: что дальше? Как нам поступать в этой ситуации? Кого будут мобилизовывать, кого не будут? С одной стороны, предпринимателей интересовало это как обычных людей, как граждан, с другой — естественно, их не могла не волновать судьба бизнеса.

— Насколько массовым был импульс к закрытию бизнеса? Как много предпринимателей обратились за отсрочками и господдержкой, которые были предложены для мобилизованных?

— По мерам для мобилизованных предпринимателей агрегированных данных нет. Кроме того, показатель с количеством компаний и ИП, воспользовавшихся отсрочкой, вовсе не означает, что они прекратят свою деятельность, возможно, наоборот. Когда осенью мы готовили антисанкционный план по поддержке малого бизнеса в условиях мобилизации, первое, что нужно было сделать, — это донастроить нормативные аспекты таким образом, чтобы ситуацию заморозить. Поэтому была предоставлена отсрочка по налогам, возможность доверительного управления.

То есть основная задача на этом этапе — дать предпринимателям время на принятие решения, на размышления о том, как продолжать свое дело. Если бизнес закрывается по экономическим соображениям, это одно, а если под воздействием эмоций, в момент объявления мобилизации — совсем другое. В последнем случае уже действуют законы социологии, психологии, а не экономики. Наша задача — удержать человека от эмоциональной оценки происходящего и решения закрыть предприятие.

— Как несколько волн релокации повлияли на сектор МСП?

— Мы видим, что переезд специалистов усилил борьбу за квалифицированные кадры. Особенно это касается сфер, связанных с IT.

Для МСП это особенно важно, потому что организации из этого сектора не всегда могут конкурировать за специалистов с крупным бизнесом или с госкомпаниями.

Итак, первое, с чем столкнулись компании, — это нехватка IT-специалистов, причем это касается не только непосредственно участников отрасли. Второе — новые требования и к безопасности, хранению данных.

Компании МСП не всегда имеют квалификационный и финансовый ресурс, чтобы эти требования выполнять, поэтому мы с Минцифры запустили программу по субсидированию расходов на отечественное ПО.

— Бизнес часто жалуется, что процент одобрения заявок на кредиты, в принципе, невысокий, а в последнее время он еще больше снизился. Так ли это? Есть ли связь между отказами и мобилизацией?

— С 2020 г. действительно наблюдается активный рост числа создаваемых компаний МСП в торговле онлайн по ОКВЭДу «Торговля розничная по почте или по информационно-коммуникационной сети Интернет». Основными причинами этого стали ковидные ограничения и невозможность осуществлять деятельность в офлайн-режиме.

Количество отказов всегда увеличивается в периоды возрастания рисков — макроэкономических, политических, внешнеэкономических. В текущем году, очевидно, с введением такого количества пакетов санкций горизонты планирования и определенности сужаются и любые риски, включая предпринимательскую деятельность, увеличиваются. Это означает, что число отказов в такие периоды растет. Мы это видели в период роста ключевой ставки. Тогда решение принималось из макроэкономических соображений и необходимости сохранения устойчивости финансовой системы.

С точки зрения предпринимателя высокая ключевая ставка, по сути, является заградительной для инвестиционного развития. Чем выше ставка, тем меньше вероятность, что предприниматель примет решение брать кредит, и даже если он взял его, то обслуживать на таких условиях заем очень сложно. Конечно, количество отказов будет расти. Как только ситуация позволила, ставку поэтапно снижали. В какой-то момент все адаптировались, и количество отказов тоже снизилось.

Мобилизация — это появление нового фактора, которым ни предприниматели, ни банки не могут управлять. Конечно, этот риск влияет. И ковид влиял, и дистанционная работа влияла.

«Мы запускаем партнерские программы с крупнейшими маркетплейсами для помощи в масштабировании бизнеса».

— Есть мнение, что у большинства банков нет четко сформированной линейки продуктов на старт бизнеса. Предприниматели вынуждены вкладывать свои деньги, занимать у знакомых либо брать потребительский кредит.

— Тут не соглашусь. Если пять лет назад сегмент кредитования МСП — это прямо проблема была. Банкам это было неинтересно, и у них не было даже специализированных подразделений, которые занимаются этим сектором. И многие, особенно крупные банки, вообще это в качестве стратегии развития не рассматривали. Сейчас абсолютно другая картина: и в «Сбере», и в ВТБ, и в ПСБ, и в Совкомбанке есть отдельные программы МСП не только государственные, но и собственные — и везде KPI установлены. То есть отношение банков, менталитет в корне поменялся.

— Сейчас основным каналом продаж для значительной части МСП становятся маркетплейсы. При этом предприниматели часто жалуются, что площадки выкручивают им руки. Как вы к этому относитесь?

— С 2020 г. действительно наблюдается активный рост числа создаваемых компаний МСП в торговле онлайн по ОКВЭДу «Торговля розничная по почте или по информационно-коммуникационной сети Интернет». Основными причинами этого стали ковидные ограничения и невозможность осуществлять деятельность в офлайн-режиме.

Прирост числа субъектов МСП, зарегистрировавших свой бизнес в торговле онлайн, составил 1300% в 2022 г. по сравнению с 2019 г. За этот период число таких компаний увеличилось с 9105 до 117 844.

Хорошо, что у нас действуют как минимум три крупных маркетплейса, это значит, что они между собой конкурируют. Еще несколько лет назад доминировал «Алиэкспресс», вообще иностранная площадка.

Мы знаем, что «Опора России» ставила вопрос о необходимости единого кодекса — системы договоренностей, принципов, по которым платформы взаимодействуют с бизнесом. Сейчас возможно добровольное принятие каких-то обязательств — в принципе, в мире есть такая практика. ФАС с деловыми объединениями и с участием других госорганов работают над разработкой такого кодекса.

Я считаю, мы придем к нормативному регулированию и электронной торговли. Сейчас это осложнено тем, что специфика взаимодействия платформ с бизнесом очень разная. Допустим, у агрегаторов — одна модель, у маркетплейсов — другая. Таксисты — самозанятые, у них возникают вопросы социального страхования, ответственности за пассажира. У маркетплейсов — вопросы логистики, хранения, маркетинговых издержек, налогов — это больше похоже на взаимодействие поставщика с сетями, которое описано в законе о торговле. У досок объявлений — в первую очередь вопросы добросовестности. Блоки вопросов разные, поэтому их урегулировать одним актом невозможно. Но то, что вопросы есть и что мы точно будем двигаться в этом направлении, — это точно.

— Обсуждается ли административное ограничение комиссии маркетплейсов?

— В теории это может быть одним из инструментов, но возникает вопрос, насколько он удачный. Если анализировать эволюцию закона о торговле, становится понятно: ограничиваешь комиссию — возникают сопутствующие услуги, ограничиваешь сопутствующие услуги — возникают трудности доступа на полку. Хотя в отличие от физической полки в условном «Ашане» полка на маркетплейсе бесконечная.

Важно идти к регуляторике эволюционно, чтобы это не создало проблемы ни для платформ, которые мы выращивали и поддерживали, ни для поставщиков. С одной стороны, нам важно маркетплейсы не потерять — пускай растут, выходят на новые зарубежные рынки. С другой — количество продавцов увеличивается, и там тоже очень большой отсев. Мы сейчас запускаем партнерские программы с крупнейшими маркетплейсами для помощи в масштабировании бизнеса тем, кто работает на этих площадках.

Продавцы приходят, но часть из них не может наладить стабильный сбыт — есть желание, но они упираются в узкое место. Поэтому мы решили, что центры «Мой бизнес» могут стать неким квалифицированным медиатором, посредником между маркетплейсами и поставщиками. Сейчас в центрах можно получить специальную меру поддержки, разработанную Минэкономразвития и Ozon: предприниматели (ИП и юрлица) получают дополнительные бонусы на продвижение на старте работы с площадкой. Кроме того, разработана специальная база знаний, благодаря которой бизнес может узнать, как правильно вести работу с маркетплейсом. Отклик хороший. Думаю, в ближайшее время тиражируем эту поддержку и на самозанятых.

«Дальше наша стратегическая задача — расти, это цель любого нацпроекта и любого регулятора».

— Потолок включения в реестр МСП довольно долгое время остается неизменным — 2 млрд руб. Надо ли его индексировать?

— Это извечная дискуссия. Никаких экономических предпосылок расширять сегмент МСП нет. Мы не видим, чтобы появилось много юрлиц, которым присущи все признаки МСП, но они выпали за борт этого сектора. Более того, при общении с бизнесом выясняется, что все хотят быть МСП не потому, что они экономически идентифицируют себя с этим сектором, а чтобы получить доступ к мерам поддержки.

Если сравнивать критерии, допустим, с ЕАЭС — ближайшими соседями, то в большинстве стран порог еще ниже и по численности, и по выручке. Если сравнивать с Европой, то в эквиваленте евро — доллар наши критерии абсолютно адекватны и даже комфортнее. Единственное, в некоторых странах критерии отличаются для различных отраслей. Но мы эту гипотезу проверяем на общепите и текстильной отрасли — для них пороги повысили.

Вопрос не в том, что у нас критерии устарели, а в том, что есть сектор реальных предприятий, которые еще не дотягивают до крупных, чтобы для них были применимы программы поддержки как для системообразующих, но уже не попадают в сегмент среднего бизнеса. Для них нет какой-то отдельно взятой, структурированной, осознанной системы поддержки или госпрограммы, как для МСП.

У нас отсутствует налоговый режим, который позволяет преодолевать болезни и шоки роста, когда компания переходит с упрощенной системы налогообложения на общую систему. Нужно донастраивать эту систему, и тогда у нас дискуссия о критериях потеряет свою остроту.

— Как вы оцениваете в целом реализацию нацпроекта МСП в прошлом году?

— Около 97% достижения. У нас в нацпроекте есть 13 верхнеуровневых показателей. Среди них: количество вновь созданных субъектов МСП — их 996 000 (104% от планового значения показателя); объем закупок крупнейших заказчиков у субъектов МСП — показатель достиг почти 7 трлн руб. (164% от плана); численность работников на один субъект МСП — 3,17 человека (плановое значение показателя — 3,11 человека).

Показатель по выручке субъектов МСП — это единственный показатель нацпроекта, которого мы пока не достигли. Мы стараемся по-честному оценивать его, поэтому рост выручки корректируем на уровень инфляции. Из-за того что у нас инфляция не коррелируется с запланированной, мы пока не смогли достигнуть целевого значения показателя.

Более 120 мероприятий национального проекта выполнены — все они контролируются первым вице-премьером Андреем Белоусовым. Это в том числе программа льготного кредитования «1764» и программа стимулирования кредитования МСП. Микрозаймы МФО получили 23 200 заемщиков на сумму 54,1 млрд руб. Еще 2800 субъектам МСП из числа молодых и социальных предпринимателей предоставлены гранты на сумму порядка 1,09 млрд руб. Более 319 000 субъектов МСП, самозанятых граждан и физических лиц, планирующих начать предпринимательскую деятельность, получили услуги и меры поддержки центров «Мой бизнес».

Но самое главное достижение — что мы малый бизнес сохранили! 6 млн зарегистрированных субъектов МСП (включая ИП) — это больше 90% всех предпринимателей в экономике страны. А еще есть самозанятые — их сейчас уже 7 млн человек. Каждого из них невозможно при всем желании охватить рамками национального проекта, но институциональная поддержка и точечная донастройка мер в кризисных условиях позволили нам удержать сектор и даже прирастить.

— Может, нужен сфокусированный на перспективных отраслях нацпроект, чтобы охватить всех, кто обладает наиболее высоким потенциалом роста?

— И да, и нет. У нас были версии мер поддержки, где были определенные отраслевые и территориальные квоты, но это плохо работает. Когда ты молодой предприниматель — женщина на Дальнем Востоке, начинается абсурдный конфликт смыслов: как выбрать нужную категорию, можно ли дублировать меры поддержки или стоит определить только один сегмент… Возникает паралич управленческих решений, поэтому такая сегментация очень формальна и приводит к перегрузу системы.

Региональные акценты тоже не всегда справедливы из-за разницы в финансовом потенциале субъектов РФ и их опыте реализации программ поддержки. У нас некоторые регионы тратят на развитие и поддержку программ МСП объемы, сопоставимые со всем федеральным нацпроектом.

На практике все регионы стараются не дублировать, а донастраивать меры поддержки с учетом региональной специфики. В Санкт-Петербурге, допустим, высокая доля производственного бизнеса, в Ростове — много сельхозпредприятий, в Москве — инновации и производство, и региональные меры готовятся исходя из этого. Но какие-то субъекты мы учим и за руку проводим, чтобы необходимый минимум инструментов и услуг федерального национального проекта они могли реализовывать.

Кстати, по ряду инструментов доступ регионам-донорам ограничен.

Например, на инфраструктурный производственный бизнес — промпарки и технопарки — в рамках нацпроекта могут получить деньги только субъекты с невысокими социально-экономическими показателями. Мы не будем строить технопарки там, где их и без нас прекрасно можно построить.

— Нацпроект заканчивается в 2024 г. Что будет после этого?

— По умолчанию следующий год действительно последний. Но поддержка МСП на этом, конечно, не закончится. Правительство прорабатывает системное решение, в каком формате развивать сектор дальше. Окончательное решение — за президентом Российской Федерации.

Скорее всего, на место действующего нацпроекта придет новая сущность. Пока мы работаем над стратегическими направлениями и подходами к поддержке сектора до 2030 г. с учетом нового макропрогноза. Планируем эту работу закончить уже в этом году. Она, конечно, будет представлена и деловым объединениям, и Андрею Рэмовичу [Белоусову].

Сейчас мы проводим анализ состояния сектора МСП не только в рамках показателей нацпроекта, а гораздо шире. Если анализировать различные группы — самозанятые, ИП, производственные предприятия, компании, которые живут до года, которые живут свыше трех лет и т. д., — то мы видим, что ядро субъектов МСП достаточно стабильно и оно даже незначительно растет. Ядро — это предприятия, которые функционируют больше пяти лет и осуществляют свою деятельность в продуктивных отраслях (обрабатывающие производства, IT, научная и техническая деятельность, гостиничный бизнес), т. е. те, деятельность которых оценима в масштабах экономики и способна оказывать на нее положительные эффекты. На долю этих предприятий приходится значительная часть наемных работников и вообще экономические показатели сектора.

Мы должны всегда сегментировать и диверсифицировать сферы, в которых без поддержки государства жизни нет, или она очень тяжелая, или нет качественного роста, или барьеры на вход таковы, что без каких-то дополнительных мер преодолеть это сложно.

Кроме того, должны работать институциональные меры, и это не всегда меры, которые лежат исключительно в плоскости национального проекта, это и налоги, и контрольно-надзорная деятельность, и КОАП, и таможенные платежи и контроль, и многое другое.

Дальше наша стратегическая задача — расти. Это цель любого нацпроекта и любого регулятора.